Петр Киле - Телестерион [Сборник сюит]

          ХОР ДЕВУШЕК
Собрались мы сегодня рано. Солнце,
Горячее еще, слепит нам очи.
И в теле, как любви желанье, лень
Стыдливо прячется куда-то в тень.
     (Обращаясь одна к другой.)
Куда? Известно, в самую промежность,
Когда все тело сковывает нежность.
        (Смеются.)
К самой себе, а может быть, к цветку?
Скорей всего к подружке иль к дружку!
    (Становясь в глубине сцены.)
А что у нас сегодня на примете?
          (Со вскриками.)
С Елены спрос: за все она в ответе!
За блуд и за Троянскую войну.
Пускай покается, признав вину!
     (Зачиная пляску.)
Когда все это было? Только пена
Хулы и славословий, о, Елена!

               ЕЛЕНА
      (выбегая на сцену, как на зов)
Элизиум не мир теней, — театр?
Все заново играй за актом акт
Все небылицы, сплетни и клеветы,
Весь вздор от века, что несут поэты?
      (Предстает совсем юной.)
Нет, жизнь моя невинна и чиста,
Как юности от века красота,
Ну, а любовь нам кажется порочной
И даже грезы стыдны, как нарочно,
И смехом отзываешься тотчас,
Чтоб худо не подумали о нас.
А ласки мужа — исполненье долга,
Когда и неги не проявишь много,
Сочтут за сластолюбие гетер,
И жизнь твоя в семье — вся из потерь.

          ХОР ДЕВУШЕК
А если ты дочь Зевса, с красотою,
Прелестно лучезарной и простою,
Как в небе просиявшая звезда,
Ужель тебе все можно без стыда?

             ХОР ДЕВУШЕК
      (переговариваясь между собою)
— А это кстати! С глупой спрашивать,
Комедию разыгрывать впустую.
— Ведь красотой прославилась чудесной
Дочь Зевса Лебедя и Леды дивной,
Чьи прелести затмили разум бога
— Судьбе же подвластны все и даже боги.
— А я всего лишь женщина, игрушка,
Меня зачавших в слепоте страстей…
— Какой же промысел в измене женской?
            (Все вместе.)
О, Музы, как случилось, что Парис,
Пастух в горах у Трои призван был
Суд учинить, кто прекраснейшая:
Афина, Гера или Афродита, —
По воле Зевса, с промыслом каким?
Как вдруг он оказался царским сыном…

          КАЛЛИОПА
       (выходя вперед)
Ей мало прелюбодеянья, нет,
Ведь гостя ублажить, помывши ноги,
Едой, питьем, а там улыбкой, смехом,
Ну, переспать, когда муж дремлет спьяну,
Куда ни шло, но родину покинуть
И пленницей уехать, сознавая,
Какой позор падет на всю страну?!

         ТЕРПСИХОРА
Да, что тут говорить, она такая,
Любила нравиться мужчинам с детства,
Невинности лишившись очень рано,
Красавицей прослыв еще подростком,
Готовой соблазнить кого угодно…

            КАЛЛИОПА
Эрот лукавый доставал ее,
И ей все было невтерпеж от счастья
Прельстительных уловок только б пасть,
Раздвинув ноги, под сатира даже…

              ЕЛЕНА
        (рассмеявшись)
Да будет небылицы повторять.
Клевещут так на девушек прелестных:
Красива больно, значит и порочна!
Но красота открыта, как цветы:
Душистый запах, ясность взора…
        (Рассудительно.)
Когда же ты прекрасна, ты лелеешь
Желанья, грезы и мечты людей
О счастье, о любви, о красоте…
Твой долг быть лучше, грацией блистая,
Пусть не принадлежишь ты никому,
А красота — ведь достоянье всех.
        (С улыбкой воспоминания.)
Была у всех я на виду всегда
И сколько женихов вертелось здесь же!
У скромниц было время втихоря,
Влюбляясь, предаваться чьим-то ласкам,
А мне лишь выбрать жениха такого,
Чтоб не убили, так Агамемнон —
Вступился царь за брата Менелая,
А Тиндарей мой выбор поддержал…

           ТЕРПСИХОРА
Ну, а Парис! Как ты попалась с ним?

              ЕЛЕНА
Когда бы тут моя вина была бы,
Мол, бабы слабы, думаете вы,
Каким бы счастьем упивалась я!

            КАЛЛИОПА
Как! Счастья не было, одна измена?

              ЕЛЕНА
Мы счастливы в любви, но ненадолго.
Влюбленность — радость, но желанья — мука,
Не утолить любовь. Она безмерна.
Влюбленность, как девичество, погаснет.
О, тайные утехи всех влюбленных!
Столь скоротечны! Уж томит разлука.
          (Рассмеявшись.)
Я замужем служила Гименею,
А тут Эрот изранил нас с Парисом…
Я что? Влюбленной быть отрада мне,
А Менелай уехал по делам,
Оставив гостя мне на попеченье,
Хозяйке, как флейтистке иль гетере,
В покоях царских веселить его…

Как весело мы время проводили,
Служанки все мои и слуги гостя…
Все радостны и словно влюблены,
Я, молодая мать, беспечней всех.
Мне ничего не нужно, но Парис,
Могучий, стройный варвар, изнемог,
Лишился сил и сна, и вдруг запел,
Ну, как Орфей, влюбленный в Эвридику.

Все думали, Парис у ног Елены,
Заместо Менелая дни и ночи…
И это же не худшее из бедствий:
Отдаться напоследок — и расстаться,
Быть может, с барышем, как Менелай.
Ведь все равно ославят. Кто поверит?
Париса, лицезревшего богинь,
Елена упустила, не добившись
Признанья прекраснейшей, Афродите,
Во всем самой богине уподобясь?

          ТЕПСИХОРА
Так, значит, было похищенье силой?

               ЕЛЕНА
Парисом? Нет. Явилась Афродита,
Сойдя с Олимпа, во дворце в часы,
Когда Парис собрался на корабль,
Готовый уж к отплытью на заре.
Явилась, как сияние небес,
Но видимой предстала лишь Парису
И мне, разгневана и милостива,
С улыбкой ослепительной и нежной,
Острее бьющей стрел ее сынишки.

Ах, что со мной случилось? О, блаженство!
Как в небо вознеслась, купаясь в море!
Познала я любовь и красоту,
Как воплотилась  вся я в Афродите,
С Парисом заодно в полете дивном,
Влюбленным как впервые, он сказал.

Вступили мы на палубу, корабль
Уж плыл по морю, с парусами в небе…
Что ж это было? Похищение?
Парисом? Нет, самою Афродитой,
В соперничестве с Герой и Афиной
Затеявшую на земле и в небе
Войну с участием богов Олимпа.